Всадник без головы - Страница 31

На секунду все затаили дыхание, когда осел, кинувшись вперед, натянул веревку. Потом он поднялся на дыбы и тяжело опрокинулся на спину, точно пораженный пулей в самое сердце.

Однако осел был еще жив – туго затянувшаяся вокруг его шеи петля только придушила его. Острым мачете28 мексиканец перерезал ему горло.

Это происшествие задержало начало охоты. Все ждали, что теперь предпримет Морис-мустангер.

Он соскочил с седла и подошел к убитому ослу, чтобы взять свое лассо... Но тут в движениях ирландца почувствовалась поспешность, очевидно вызванная какой-то новой тревогой. Он бросился к своему коню.

Только немногие из присутствующих заметили неожиданную торопливость мустангера – большинство были заняты своими испуганными лошадьми. Те же, кто заметил, были удивлены. Мустангер незадолго перед этим сам уговаривал их не торопиться. Они не видели причины для такой резкой перемены в его поведении, разве только она была вызвана тем, что Луиза Пойндекстер, внезапно отделившись от группы всадников, понеслась бешеным галопом, как будто решив перегнать всех в погоне за табуном.

Но охотник за дикими лошадьми знал, что это не так. Такой невежливый поступок едва ли был намеренным со стороны всадницы. Скорее в нем был повинен крапчатый мустанг. Морис заметил, что промчавшаяся манада была та самая, к которой мустанг еще недавно принадлежал. Несомненно, увидев товарищей, он помчался со своей всадницей на спине, чтобы присоединиться к ним.

Так думал Морис-мустангер. Скоро и остальные пришли к тому же выводу.

В рыцарском порыве вслед за девушкой бросились почти все охотники – впереди Колхаун, Генкок и Кроссмен, а за ними около десятка молодых людей – плантаторов, адвокатов, чиновников. Каждый мечтал о том, что ему повезет и он догонит беглянку.

Однако почти никто из них не был серьезно встревожен -все знали, что Луиза Пойндекстер прекрасная наездница; перед ней расстилалась огромная равнина, гладкая, как дорожка ипподрома; мустанг будет скакать, пока не устанет; сбросить всадницу он не может; вряд ли Луизе грозит серьезная опасность...

Только один человек не разделял этого мнения. Он первый проявил тревогу – это был сам мустангер.

Он тронулся с места последним, так как задержался, свертывая лассо. Когда он вскочил в седло и понесся вдогонку, между ним и остальными охотниками было уже около двухсот ярдов.

Впереди всех сломя голову мчался Колхаун, не щадя ни себя, ни своего коня; драгун и стрелок несколько отстали; сзади скакали остальные участники состязания.

Морис постепенно обогнал всех и, пришпорив своего коня, поскакал впереди капитана.

Когда гнедой заслонил удалявшегося крапчатого мустанга, Колхаун, шипя от злобы, послал ему вслед проклятие.

Полуденное солнце осветило совершенно необычную картину. Табун диких лошадей мчался с невероятной быстротой по обширной прерии. Лошадь из этого табуна с девушкой на спине следовала за ними на расстоянии четырехсот ярдов. На таком же расстоянии от нее на гнедом коне скакал молодой человек в живописном наряде, стараясь догнать ее; позади него – целая вереница всадников, штатских и военных. А позади всех мчался полным галопом отряд драгун, только что отделившийся от группы возбужденно жестикулировавших мужчин и женщин, которые тоже сидели на лошадях, но не двигались с места.

Через двадцать минут картина изменилась. Действующие лица на великолепном зеленом ковре прерии были те же, а их расположение стало иным, во всяком случае, расстояние между ними увеличилось: манада выиграла расстояние у крапчатого мустанга, крапчатый мустанг – у гнедого, а соперников последнего уже совсем не было видно, и лишь парящий в сапфировом небе орел мог различить их своим зорким глазом.

Дикие лошади, крапчатый мустанг со своей всадницей, гнедой конь и его всадник остались одни среди простора саванны.

Глава XV. БЕГЛЯНКА НАСТИГНУТА

На протяжении еще одной мили погоня продолжалась без особых перемен.

Дикие кобылы мчались по-прежнему быстро, но больше уже не визжали и не проявляли страха. Позади слышалось отрывистое ржание крапчатого мустанга, но бывшие подруги как будто не замечали его. Всадница сидела спокойно, не проявляя тревоги.

Гнедой был встревожен, хотя и не так, как его хозяин, который, казалось, был близок к отчаянию.

– Быстрей, Кастро! – воскликнул Морис с некоторым раздражением в голосе.– Что с тобой сегодня? Не забывай, что ты догнал ее в прошлый раз, хотя и с трудом. Но ведь теперь она с седоком. Посмотри туда, глупое животное! Эта всадница мне дороже всего на свете, за нее я отдал бы и твою и свою жизнь... Крапчатая кобыла как будто стала проворней. Может быть, оттого, что она объезжена? Или лошади вообще бегают быстрее с седоком на спине? Что, если я потеряю ее из виду? Это в самом деле начинает выглядеть неприятно! Она может попасть в очень трудное положение. Хуже того: ей грозит опасность. Серьезная опасность. Если я потеряю ее из виду, наверняка случится беда.

Рассуждая шепотом сам с собой, Морис мчался, не отрывая глаз от все удаляющейся всадницы. По временам он измерял беспокойным взглядом разделявшее их пространство.

«Не закричать ли? – вдруг мелькнуло у него в голове.-Звук голоса, может быть, и долетит до нее, но вряд ли она расслышит слова и поймет предостережение». И Морис не окликнул Луизу не только из этих соображений – он не терял еще надежды с минуты на минуту догнать ее, а кроме того, он знал, что не словами, а только действием можно остановить мустанга.

Пока он подбадривал себя мыслью, что вот-вот приблизится настолько, что сможет, накинув лассо на шею мустанга, заставить его повиноваться... Однако теперь надежда постепенно угасала.